Эдвард был впечатлительным мечтателем со страстью и талантом к музыке. Кто узнал Тарона, поднимите руку. Он играл на форте-пиано и альте и сочинил несколько песен и концертов. В 1914 году он поступил в Аппингем в Ратленде - школу, прививающую "крепкие христианские идеалы атлетизма, милитаризма и нравственности". Один из выпускников описывал свои школьные годы так: "Меня пинали, травили, пороли тростью и розгами утром, днём и вечером".

Джеффри Тарлоу был выдающимся студентом и старостой школы. Воевать он не хотел, однако под влиянием сверстников покинул Оксфорд и присоединился к полку Шервуд Форестерс, где и познакомился с Эдвардом. Они сразу же подружились. И поддерживали друг в друге надежду на то, что, несмотря на мирный характер, они не дрогнут перед лицом врага.

Вера: После того, как вся семья заснула, и мир вокруг затих, я прокралась в столовую, чтобы побыть наедине с портретом Эдварда. Осторожно прикрыв дверь, я зажгла свет и посмотрела на его бледное лицо на картине - такое гордое, такое неподвижное, такое трагически взрослое. Ему пришлось пройти через столько испытаний: гораздо, гораздо больше, чем нашим дорогим друзьям, погибшим в начале этой бесконечной войны и оставившим его оплакивать их потерю в одиночестве. Судьба дала ему слабое утешение: возможность написать чудесную музыку в память о них. Какая ирония, что он был убит соотечественниками Фрица Крейслера - скрипача, которым он восхищался больше всего.
И вдруг я вспомнила все те чудесные дни и вечера, когда он играл на своей скрипке, а я - на форте-пиано. Я не смогла больше выносить его испытующего взгляда с портрета и упала на колени в слезах, повторяя, словно в бреду: "Эдвард! Ох, Эдвард!" - будто мои упорные мольбы могли вернуть его.